Неугасимый огонь - Страница 11

– Да поразит меня Тешуб... – прошептал Хуцция.

На равнине стояло войско макандуша. Нет, не жалкая горстка легковооружённых беглецов. Огромное войско. Беззвучно шевеля губами, наследник обозревал строй пехоты, как ёж ощетинившейся невероятно длинными копьями. На флангах разместилась конница. Её было так много, что у Хуцции глаза полезли на лоб.

– Переиграл, нечестивец... – пробормотал Муваталли.

Вдоль строя вражеского войска нёсся верхом на здоровенном вороном жеребце всадник в золочёном шлеме с высоким красным гребнем.

Несколько всадников-макандуша выехали на середину поля и остановились.

– Хотят говорить, – сказал Муваталли.

– Без тебя вижу, – раздражённо бросил Хуцция.

Наследник лихорадочно искал выход из создавшегося положения. Сражаться с пришельцами – безумие. Пара молодых сотников, бледных, как мел, сбиваясь, пытались их пересчитать. Глубину строя не было видно, но косвенно его можно было оценить по частоколу торчащих в небо копий. Сколько их? Десять тысяч? Двадцать? Уж побольше, чем хатти. Выдержавших, к тому же, ночной марш со всего тремя краткими привалами...

Хуцция поманил одного из младших начальников.

– Тиватапара не объявился?

– Нет, господин.

– Проклятье... – выругался вполголоса наследник и приказал вознице, – поехали.

Колесница Муваталли тронулась следом.

Александр с интересом рассматривал хеттов. Телосложение у них скорее коренастое, нежели стройное. Видать, народ сей имеет склонность к полноте. Но эти, на колесницах – не толстопузые купцы. Воины. Невысоки ростом, но широкоплечи. Высокий лоб, слабо намеченная переносица. Лица гладко выбриты.

Оба знатных воина облачены в бронзовую чешую, которая несколько отличалась от той, что носили люди Ранефера. Из-под брони выставляются рукава и подолы белых, расшитых красными узорами рубах. Штанов не носят. Впрочем, в этом мире Александр ещё ни у кого не видел штанов.

У всех воинов, приехавших на трёх колесницах – конические бронзовые шлемы с подвижными наушниками и назатыльниками. У телохранителей пониже, покруглее. У знатных повыше, да к тому же ещё и с гребнями из конского волоса!

– Ничего себе... – проговорил Клит, сопровождавший царя вместе с ещё двумя телохранителями, Селевком и Леоннатом, – я бы сказал, что они выглядят, как фригийцы.

– Те бород не бреют, – возразил Леоннат.

Александр покосился на телохранителей. Он тоже не мог отделаться от ощущения, что шлемы этих людей слишком уж похожи на фригийские (разве что высокая тулья не наклонена вперёд), а потому чужаки воспринимались не какими-то неведомыми варварами, а давным-давно знакомыми, столетия живущими бок о бок с эллинами.

Съехались. Один из хеттов снял шлем. Под ним обнаружились длинные прямые волосы. Тёмные, но далеко не чёрные. Второй, чуть помедлив, последовал его примеру. Александр поступил так же.

– Алекшандуш! – прошипел Хуцция, увидев светлые кудри царя.

– Необязательно, – возразил Муваталли, – почему ты думаешь, что только у царя аххиява такие волосы?

Александр с усмешкой подождал, пока они пошепчутся, после чего протянул вперёд правую руку и обратился к Хуццие (тот выглядел старше Муваталли и, к тому же, остановил свою колесницу чуть ближе к Александру):

– Здравствуй тысячу лет, высокородный воин!

Он произнёс это приветствие на языке хеттов, после чего покосился на переводчика, плешивого старика-хуррита. Тот еле заметно кивнул, дескать, царь все сказал верно.

Хетты переглянулись. Муваталли заговорил:

– Перед тобой доблестный военачальник Хуцция, сын и наследник великого царя Цитанты, Солнца и повелителя державы хатти, властелина земель от Виллусы до Кархемыша!

Александр медленно кивнул.

– Не ты ли Алекшандуш, предводитель макандуша? – спросил Хуцция.

Александр, у которого запас хеттских слов уже закончился, выслушал переводчика и ответил:

– Он самый. Многие племена именуют меня Александром, сыном Филиппа, царём Македонии, гегемоном и архистратегом Эллады.

Последнее уже не имело смысла, но надо же как-то соответствовать, когда тут поминают "великого царя хатти". Про "отца своего Зевса" Александр теперь предпочитал помалкивать.

– Эллады?

– Вы зовёте эту страну Аххиявой.

Хуцция покосился на Муваталли и грозным голосом произнёс:

– Стало быть, ты тот самый нечестивец, что нанёс обиду и разорение нашему союзнику Пиллии, царю Киццувадны? Что ты забыл в землях хатти?

– Я смотрю, ты смел, достойнейший Хуцция, – ответил Александр, – но задай вопрос самому себе, насколько ты мудр? Чего ты добиваешься, оскорбляя меня? Хочешь сражаться? Давай сразимся. Только заранее назови знак, который подадут твои воины, сдаваясь в плен, чтобы мы могли правильно истолковать их намерения.

– Наглец! – вырвалось у Хуцции.

Муваталли наклонился к нему через борт своей колесницы и прошептал:

– У нас тут всего триста колесниц, и пара тысяч суту. Мы сильно растянулись, и большая часть пехоты подойдёт только к полудню.

– Я знаю, – процедил Хуцция, – что ты предлагаешь?

– Не зли его, давай тянуть время.

Хуцция колебался. Он не был трусом, но прекрасно видел, что противник многократно сильнее. Даже если бы хатти не распылили свои силы во время ловли передового отряда макандуша, а явились сюда всем войском, их всё равно было бы меньше. Конечно, даже малое войско способно победить большое, но тут явно не тот случай. Наследник вспомнил рассказы Пиллии. Похоже, они сделали ошибку, не восприняв слова хуррита всерьёз.