Неугасимый огонь - Страница 53

Кормчий этой ладьи, уклоняясь от тарана, невольно подставил под удар собрата, который шёл рядом и не видел македонян. В него на полном ходу и врезался "Аластор". Почти все, кто был на борту гексеры, полетели вперёд. Мало кто смог удержаться на ногах. Гребцы ткнулись носами в спины впереди сидящих. Бронзовый шестилоктевой бивень прошил кедровые доски обшивки ладьи, как тонкий папирус. Стэйра "Аластора" жалобно затрещала, и под этот стон ломаемого дерева Пасистрат закричал, срывая голос:

– Назад!

Какой-то египтянин высунулся из-за борта, вскинул лук и прицелился в триерарха, который висел, обнимая носовой рог, всего-то в пяти шагах от него. Пасистрат видел перед собой загорелые перекошенные лица людей. Они что-то кричали. Взгляд скользнул по ним, выхватывая чужие непривычные черты, на мгновение задержался на тускло блеснувшей острой бронзовой капле, смотревшей ему прямо в глаза. Пасистрат отпрянул, но обогнать стрелу невозможно. Она ударила его под правую ключицу, отбросив назад. С такого близкого расстояния пробивной силы хватило на толстый льняной наплечник и панцирь под ним. Будь Пасистрат защищён бронзой, стрела пронзила бы его насквозь, вместе с обеими половинками панциря. А так наконечник проник в тело на три пальца.

– Командир!

– Пасистрат!

Какой-то полуголый эпибат в высоком фракийском шлеме с покрытыми дорогой чеканкой нащёчниками, изрыгая семиэтажную брань, подскочил к рогу гексеры и метнул дротик. Потом ещё один. Ответная стрела ударила его прямо под козырёк шлема. Он вздрогнул и упал, неестественно запрокинув голову.

Филота выхватил из корзины у борта дротик, подхватил гоплитский щит одного из убитых и бросился на нос. Ему удалось прикрыть раненого Пасистрата, когда сразу двое из защитников триерарха пали, поражённые стрелами. Первоначальное потрясение уже почти прошло. Филота, любитель роскоши и неги, прежде всего был сыном воина, воином, прошедшим немало битв. Отточенным движением он метнул дротик. На губах появилась злорадная усмешка: удар достиг цели, один из египтян пятился, вцепившись в древко, торчащее из горла. В глазах его застыло удивление. Архинаварх проворно прикрылся щитом.

"Аластор" подался назад, освобождая таран, и в пробитое чрево египетской ладьи ворвалось море. Судно стремительно кренилось. Моряки посыпались за борт, присоединяясь к товарищам с первой ладьи, потопленной "Аластором".

– Так вам, сучьи дети! – кричал, вернее хрипел, раненый Пасистрат, пытающийся привстать и посмотреть на дела рук своих.

Его насилу удержали.

– Смотрите! Ещё один!

Наперерез "Аластору" выкатилась настоящая громадина, не уступавшая гексере размерами. На вёслах у неё народу явно сидело не меньше. Сей корабль спешил на помощь только что потопленным собратьям, но не успел.

Имя его было – "Ири-Себек". "Священный Крокодил-Хранитель". Командовал им Ранеб. Он сам дал это имя ладье в честь погибшего год назад "Себек-Сенеба" и теперь хотел поквитаться.

Корабли сошлись нос в нос под небольшим углом. "Ири-Себек" двигался на значительной скорости. "Аластор" ещё не успел её набрать, маневрировал медленно. Ранеб застал македонян врасплох и если бы хотел совершить "прорыв" с проходом вдоль борта и разворотом, гребцы "Аластора" не успели бы втянуть весла. Сами они опасности не видели, а кормчий и келевст припозднились с отдачей команды. Но египтяне не владели сложным искусством маневренного боя с нанесением таранных ударов. "Ири-Себек" врезался в гексеру не слишком удачно. Не причинил ей значительного урона. Зато сам пострадал. Сразу сломался его массивный проемболлон. Более узкий, как и все ладьи Та-Кем, сидящий глубже на два локтя, нежели гексера, "Ири-Себек" сунул нос под днище "Аластора". Затрещали борта носовой "штурмовой" надстройки (на эллинских кораблях такой не было). Во все стороны полетели обломки дерева, слетели с креплений несколько осадных луков. Люди не удержались на ногах.

Македоняне оправились от столкновения быстрее и атаковали, заваливая врага дротиками и стрелами. Египтяне опомнились и ответили.

"Ири-Себек" перед столкновением взял такой разгон, что по инерции его закрутило. Все ещё сцепившись носами, корабли образовали прямой угол, затем нос "Крокодила" выскочил из-под "Аластора", корабли расцепились. "Себек" продолжал разворачиваться, отдаляясь. Пространство между бортами (которые стремились теперь встать параллельно) вновь увеличивалось, но македоняне жаждали ближнего боя. Несколько "кошек" вкогтилось в борта "Крокодила".

– Подтягивай!

Эпибаты перебрасывали на борт вражеской ладьи импровизированные мостики, связанные из весел и досок и перебирались на ладью, сразу вступая в бой. Морские пехотинцы "себек-аха" для той же цели использовали раздвижные сходни. Начался встречный абордаж.

Ранеб закинул лук за спину, взял в левую руку хопеш, правой подхватил короткое копье с широким рубящим лезвием, и рванулся вперёд. Многие "себек-аха", дабы не толпиться на сходнях, прыгали на палубу врага прямо с высокой "штурмовой надстройки". При столкновении её изрядно скособочило, но теперь поломанные борта только облегчили абордаж. Старый моряк, однако, не стал ломать свои кости, перебрался на "Аластор" по сходням.

Египтян было больше, и они почти сразу стали теснить противника, очень быстро выбив его с "Ири-Себека". Македоняне пятились. В бой вступили гребцы, подхватывая оружие убитых.

Ранеб шёл впереди клина "себек-аха". Он потерял копье на четвёртом вражеском воине, который сумел перерубить пальмовое древко. Перед этим египетская бронза трижды успела познакомиться с македонской печенью. Удача ловкого воина едва не закончилась, старик мощным ударом хопеша "поправил" ему шлем, но скорее оглушил, нежели размозжил голову. Тот упал под ноги Знаменосцу. Жить будет. Египтяне не добивали раненных врагов, но на всякий случай вязали. На носу "Аластора" окружили и принудили к сдаче большую группу эпибатов. Бой катился к корме гексеры.